– О чем ты говоришь, черт возьми?

– О твоих преступлениях… Поверить в которые тебя пытаются заставить. Они хотят, чтобы ты поверил, что это твои личные преступления.

– Они и есть мои.

– Подожди минутку. Предположим, что они были, но не твои? Предположим, что доказательства были сфабрикованы так же, как это было сделано против меня в Цюрихе, но принадлежат они кому-то еще. Джейсон, ты не знаешь, когда ты потерял свою память?

– В Порт-Нойра.

– Это уже было тогда, когда ты начал ее восстанавливать, а не тогда, когда ты ее потерял. Раньше, чем ты попал в Порт-Нойра, и это может очень многое объяснить. Это может объяснить тебе противоречие между тобой и тем человеком, которым, как думают, ты являешься.

– Ты не права. Это не может объяснить те воспоминания, а вернее, видения, которые ко мне возвращаются.

– Может быть, ты вспоминаешь только то, о чем с тобой разговаривают. В этой газетной статье была еще одна верная информация, а именно: я достаточно хорошо владею компьютерной технологией применительно к своей специальности. Поэтому, когда я обрабатываю разрозненные факты, я знаю, что необходимо сделать, чтобы получить нужное представление о создавшейся ситуации. Если распространить эту методику дальше, то любой специалист, наблюдающий человека, страдающего амнезией, как в твоем случае, чье прошлое включает знание специальных предметов, языков и особенностей разных народов, по медицинским характеристикам сможет назвать несколько типов людей, к которым можно отнести этого больного. Неизвестно, сколько вариантов возможно на самом деле, их может быть несколько, а может быть, и один. Но одного обычно вполне достаточно.

Борн смотрел в сторону, стараясь раздвинуть стальные двери своего сознания, скрывавшие за собой прошлое.

– Так ты говоришь, что, похоже, мной управляет воображение? – вяло пробормотал он.

– Это конечный эффект, но это не то, о чем я говорю. Я говорю о возможности того, что тобой просто манипулируют. Это могло бы объяснить очень многое. – Мари дотронулась до его руки. – Ты утверждаешь, что иногда факты и события хотят как бы вырваться из тебя наружу, лишая тебя душевного равновесия.

– Слова, связанные с конкретными местами или именами людей, вызывают поток воспоминаний в виде образов или событий.

– Джейсон, а разве не могут они вызывать ложные воспоминания? Тебе многократно являлись одни и те же видения, которые ты не мог проверить или разоблачить лишь потому, что они не были твоими воспоминаниями.

– В этом я сомневаюсь. Я видел то, что делал раньше.

– Ты мог делать это совсем по иным причинам! Черт возьми, я сражаюсь за свою жизнь! За обе наши жизни! Ну, ладно… Ты можешь думать и чувствовать. Думай сейчас и старайся все прочувствовать сейчас же! Посмотри на меня и скажи, как ты ощущаешь себя внутри своего собственного воображения, в своих собственных мыслях и чувствах и что ты уверен без всяких сомнений, что являешься убийцей по имени Кейн. Если ты сможешь это сделать, действительно сделать, тогда отправь меня в Цюрих, принимай без доказательств любые обвинения и убирайся вон из моей жизни! Но если ты хоть чуточку сомневаешься, то оставайся со мной и разреши мне помочь тебе. Я на все готова, лишь бы доказать тебе свою правоту!

Он гладил ее руку, как успокаивают плачущего ребенка.

– Ведь это не вопрос, касающийся только мыслей и чувств. Я видел счет в Джементшафт Банке. Основные части этого состояния приходили из разных мест достаточно продолжительное время. Они соотносятся с тем, что мне удалось узнать.

– Но этот счет и эти поступления не могли возникнуть вчера, или на прошлой неделе, или полгода назад! Все, что ты слышал или читал якобы о себе, может быть частью тех же доказательств, изготовленных теми, кто хотел, чтобы ты занял место Кейна и, главное, чтобы другие подумали так же. Ты не можешь быть Кейном! Но должен быть кто-то на той стороне, кто знает, что ты не Кейн, и они пытаются связаться с тобой. У меня есть и свои доказательства. Тот, кого я полюбила, – жив, но двое моих друзей – мертвы, потому что они оказались между тобой и теми, кто пытался передать тебе сообщение, чтобы спасти твою жизнь. Они были убиты теми же людьми, которые хотели пожертвовать тобой ради поимки Карлоса. Ты сказал только то, что все это взаимосвязано.

– Я похож на пустой манекен, не владеющий даже собственной памятью, хотя он и думает, что она у него есть. И внутри него мечутся демоны, иногда вырывающиеся наружу: это не очень-то приятная перспектива.

– Это не демоны, мой дорогой. Это тоже часть тебя, раздраженная и кричащая о свободе, потому что она не может находиться в том пространстве, которое ты ей предоставил.

– И если я разобью внешнюю оболочку, что я смогу там обнаружить, а?

– Множество вещей, плохих и хороших, много всего, что может причинить боль. Но Кейна там не будет, это я обещаю. И я верю в тебя. Ты не должен отчаиваться, ведь я с тобой!

Борн продолжал сохранять дистанцию, не разрушая ту стену из стекла, которую он соорудил между ними.

– А если мы ошибаемся? Если ошибемся в самом конце? Что будет тогда?

– Тогда быстро, прямо сейчас, оставь меня или убей… Мне все равно.

– Но я не смогу этого сделать. Я по-прежнему люблю тебя.

– Я догадываюсь об этом, и поэтому мне не страшно.

– Я нашел два телефонных номера в кабинете Лавьер. Первый номер относится к Цюриху, а другой находится здесь, в Париже. При удаче они могут вывести меня на нужный номер или адрес.

– Нью-Йорк? «Тредстоун»?

– Да, ответ находится там. Если я не Кейн, то кто-нибудь по этому номеру знает, кто я такой на самом деле.

Они поехали обратно в Париж, исходя из предположения, что будут менее заметны там, среди городской толкотни, чем в изолированной сельской местности. Высокий блондин в очках в черепаховой оправе и малопривлекательная женщина с прической, напоминающей заучившихся студенток Сорбонны, не могли позволить себе поселиться в респектабельных отелях Монмартра. Они сняли комнату в «Террасе» на улице Монтре, зарегистрировавшись как супружеская пара из Брюсселя.

Теперь можно было начинать охоту.

Из телефонной будки, расположенной на улице Лафайетт, был заказан звонок в Цюрих на имя мистера Бриггса. Борн предполагал, что Жакелина Лавьер не теряла зря времени и направила во все инстанции сигнал опасности. Когда он услышал звонок на швейцарской стороне, то передал трубку Мари. Она уже знала, что следует сказать. Но шансов поговорить у нее не осталось. Оператор на международной линии вышел на связь и сообщил:

– Мы сожалеем, но названный вами номер больше не функционирует.

– Нет ли у вас нового номера, у нас срочное дело?

– Телефон не обслуживается, мадам, и никакого другого номера не существует.

– Возможно, что я дала вам ошибочный номер. У меня действительно срочное дело, не могли бы вы сообщить мне название компании, которая арендовала этот номер.

– Боюсь, что это невозможно.

– Я же говорю, что мне необходимо срочно с ними связаться! Могу я поговорить с вашим начальством?

– Боюсь, мадам, что оно тоже вам ничем не сможет помочь. Этого номера даже не было в общем списке. До свидания.

Связь прервалась.

– Линия отключилась, – обратилась она к Борну.

– Нам нужно быстрее уходить отсюда.

– Ты полагаешь, что они могут проследить нас здесь, в Париже? В общественной кабине?

– Через три минуты после звонка будет установлен район, а еще через шесть – блокирован. Можешь в этом не сомневаться.

– Откуда ты это знаешь?

– Если бы не знал, не сказал бы. Пойдем.

– Джейсон, а почему бы нам не понаблюдать за этим спектаклем со стороны? Как ты к этому относишься?

– Я не знаю, за кем нам надо наблюдать, а они отлично это знают. Теперь у них есть фотография, и повсюду имеются нужные люди.

– Но я уже выгляжу не так, как в той газете.

– Не ты, а я. Идем быстрее!

Они быстро шагали, пробираясь через толпы людей и наконец добрались до бульвара Малешерб в десяти кварталах от улицы Лафайетт. Там их ждала очередная телефонная кабинка, которая отличалась от первой только тем, что теперь на линии не было оператора. Это уже был Париж. Мари вошла внутрь, набрала номер и, зажав в руке мелочь, приготовилась говорить.