Но то, что она услышала в ответ, шокировало ее: «Резиденция генерала Вилье. Добрый день… Алло? Алло?»

Мгновение она не могла говорить, а просто в растерянности смотрела на телефон.

– Извините, – прошептала она, – я ошиблась, набрала не тот номер, – и Мари повесила трубку.

– В чем дело? – осведомился Борн, открывая стеклянную дверь. – Что случилось? Кто это был?

– Это лишено всякого смысла. Я только что позвонила в дом одного из самых уважаемых и могущественных людей во Франции.

Глава 24

– Андре Франкос Вилье, – повторила Мари, прикуривая сигарету. Они уже вернулись в свою комнату в «Террасе», чтобы, вооружившись терпением, обсудить возникшие обстоятельства. – Получил образование в Сен-Сире, герой Второй мировой войны, легендарный участник Сопротивления и, до своего краха в Алжире, самый вероятный преемник де Голля. Джейсон, связывать такого человека с Карлосом просто нелепо.

– Связь есть, и в этом нет сомнений. Можешь поверить.

– Но поверить в подобное очень трудно. Ведь это национальная гордость Франции, семья, имеющяя истоки чуть ли не с XVII века. Сейчас он один из самых популярных депутатов Национального собрания, человек, который уважает законы. Это все равно, что связь с мафией Дугласа Мак-Артура. Это бессмысленно!

– Давай немного порассуждаем. Чем был вызван его разрыв с де Голлем?

– Алжир… В начале шестидесятых Вилье был связан с ОАС – командовал одним из полков Салана. Они выступали против независимости Алжира, считая, что он безоговорочно должен принадлежать Франции.

– «Грязные алжирские полковники», – произнес Борн так же, как и многие другие выражения, не задумываясь над тем, откуда они к нему пришли и почему он их озвучил.

– Это что-то значит для тебя?

– Может быть, и должно значить, но я не знаю, что это такое.

– Подумай… Почему выражение «грязные полковники» должно иметь связь с тобой связь? Что первое приходит на ум? Быстро!

Джейсон беспомощно посмотрел на Мари, но затем какие-то ассоциации заставили его заговорить:

– Бомбы… внедрение агентов… провокации.

– Ты изучал их, изучал их технику и методы. Почему?

– Не знаю.

– И решения принимались на основе этого изучения?

– Думаю, что да.

– Что это были за решения? Что приходилось тебе решать?

– Разрушение.

– Что означает для тебя это слово?

– Я не знаю! У меня нет мыслей!

– Ладно… К этому мы вернемся в другое время.

– Сейчас у нас нет времени. Вернемся к Вилье. Что было с ним после Алжира?

– После было примирение с де Голлем. Вилье никогда не был связан напрямую с терроризмом, а его послужной список говорит сам за себя. Он вернулся во Францию, даже был приглашен, и ему предоставили менее высокий, но достаточно респектабельный пост. Он дослужился до генерала, прежде чем занялся политикой.

– Он действующий политик?

– Да. Он по-прежнему выступает как милитарист и противник снижения военного потенциала Франции.

– Говард Леланд… – произнес Джейсон. – Это и есть цепочка к Карлосу.

– Почему?

– Леланд был убит, потому что предлагал снизить экспорт вооружений.

– Это кажется невероятным, чтобы человек, подобный Вилье… – голос Мари упал. – Его сын был убит. Это было связано с политикой и произошло пять или шесть лет назад.

– Рассказывай.

– Автомобиль был взорван на улице дю Бак. Об этом писали все газеты… Сын генерала тоже был действующим политиком и коммунистом. Одним из самых молодых членов парламента, но достаточно популярным, несмотря на то что вел себя как типичный аристократ.

– Кто его убил?

– Ходили слухи, что коммунистические фанатики, но все склонялись к тому, что убийцей был профессионал.

– Но есть еще кое-что… Ты сказала, что Вилье даже пригласили в Париж, потому что он никогда не был связан с терроризмом.

– Если и был, – прервала его Мари, – то это надежно похоронено. Все французы весьма щепетильны в случаях, когда затрагивается патриотизм или постель. Кроме того, он был официальным героем, о чем не следует забывать.

– Но, став террористом однажды, им остаются на всю жизнь.

– С этим я не согласна. Люди меняются.

– Только не в отношении подобных вещей. Это уже часть образа мыслей. Тем не менее, я собираюсь с ним встретиться. – Борн подошел к столику с телефоном и взял в руки справочник. – Давай посмотрим, есть ли он в списках или это частный номер. Мне нужен его адрес.

– Ты не должен даже приближаться к нему. Если он связан с Карлосом, то наверняка имеет охрану. Они прикончат тебя, как только обнаружат. Ты забыл, что у них имеется твое фото?

– Фото им не поможет. Я не буду похож на того, кого они ищут. Адрес есть. Вилье А. Ф… парк Монсю.

– Я все еще не верю в это. Одна мысль о том, кому она звонила, должна была приводить Лавьер в состояние шока.

– Смотря при каких обстоятельствах. Карлос всегда требует, чтобы его трутни постоянно были готовы к работе, и он не шутит. Он жаждет получить голову Кейна.

– Джейсон, что такое «трутень»?

Борн посмотрел на Мари и качнул головой.

– Не знаю… Кажется, кто-то, кто работает вслепую на кого-то еще.

– Вслепую?

– Не зная этого точно. Он думает, что делает одно, а на самом деле делает нечто другое.

– Не понимаю.

– Допустим, я попрошу тебя наблюдать за автомобилем на каком-то определенном перекрестке. Автомобиль никого не будет интересовать, но тот факт, что ты следишь за ним, может сказать кому-то другому, что произошли определенные события.

– Практически не прослеживаемая связь.

– Да, я тоже так думаю.

– Но вернемся к Вилье. Это означает, что Карлос нашел меня в Цюрихе через Джементшафт Банк. Это означает, что он все знал про «Тредстоун». Хороший вариант, если Вилье тоже знает об этом. Если не знает, то всегда остается возможность, что он узнает это для нас.

– Как?

– Использует свое имя. Если Вилье является тем человеком, какого ты мне расписывала, то он очень ревниво оберегает свою репутацию. Честь и гордость Франции – и вдруг оказаться связанным с такой свиньей, как Карлос. Угроза, что об этом узнают все вокруг, может возыметь действие. Я припугну его тем, что обращусь в полицию и в газеты.

– Он будет все отрицать и утверждать, что это оскорбление.

– Пусть отрицает. То, что его номер есть в кабинете Лавьер, для меня вполне достаточно.

– Ты все еще хочешь с ним встретиться?

– Я обязан это сделать. Ведь я хотя бы отчасти хамелеон, помни об этом.

Улица в районе парка Монсю, одного из богатых районов города, что-то напоминала ему, но ощущение, что когда-то он ходил по ней, не возникало. Атмосфера тут была весьма своеобразной. Двухэтажные особняки, сложенные из камня, сверкающие двери, окна и чисто вымытые лестницы. Теперь он уже знал, что ему приходилось когда-то раньше бывать на подобной улице и что-то было с этим связано.

Половина восьмого. Мартовский вечер был холодным, небо чистым и ясным, а хамелеон был одет в соответствии с погодой. Его волосы прикрыты фуражкой, костюм дополняет куртка с надписью «Почтовая служба», а через плечо переброшена полупустая сумка. В ней находились отнюдь не письма, а брошюры, которые он изредка опускал в почтовые ящики. Брошюры были рекламного характера, и всю эту пачку он позаимствовал в каком-то отеле. Он выбрал несколько домов рядом с резиденцией Вилье. Когда он опускал брошюры в ящики, то внимательно следил за окружающей обстановкой, в которой его больше всего интересовало, какие меры используются для охраны в доме генерала, кто его охраняет и сколько охранников.

Но снаружи ничего не было видно. Андре Франкос Вилье, милитарист, член парламента и одно из звеньев в цепи Карлоса, не имел внешней охраны. Если он и охранялся, то все эти средства, включая и людей, размещались внутри дома. Учитывая его просвещенность в подобных вопросах, можно было полагать, что он либо очень высокомерен, либо круглый дурак. Джейсон поднялся по ступенькам лестницы соседнего с Вилье дома, примерно в двадцати футах от него, чтобы еще раз рассмотреть фасад и все окружение. Он опустил брошюру в почтовый ящик, глядя на резиденцию.